У ИСТОКОВ.
Род Засекиных - боковое ответвление могучего, но к середине XVI столетия увядшего генеалогического древа ярославского княжеского дома. Он зарождался в начальных веках русской истории от потомков великих киевских князей - Рюриковичей. Родословная князей Ярославских тянется от Всеволода Константиновича - внука великого князя Владимиро-Суздальской Руси Всеволода Большое Гнездо, при котором Ярославль в 1218 году стал центром удельного княжества. Всеволодовичи недолго княжили в Ярославле. Вскоре мужская линия этого рода прервалась и единственной наследницей этого рода оказалась внучка Всеволода Мария Васильевна. В1260 году на ней женился отпрыск смоленской княжеской династии Федор Ростиславович, который и основал новую династическую линию.
Его предки были не менее родовиты и вели свое начало от самого Владимира Мономаха - выдающегося деятеля Древней Руси. С вокняжением Федора Смоленского Ярославль вышел общей отчины Константиновичей и остался за потомками князя-пришельца. Среди князей, правивших в Северо-Восточной Руси в первые десятилетия татаро-монгольского господства, Федор Ростиславович, или, как его прозвали в летописях, Федор Черный (возможен вариант разночтения, "Чермный", что в переводе с древнерусского означает "красивый"), был одной из самых характерных фигур.
В 1463 году Федора и его двоих сыновей канонизировала православная церковь. Канонизировала не за выдающиеся заслуги перед богом, не за особую святость, а по чисто житейским и политическим мотивам. В это время как суверенное государство Ярославское княжество доживало свои последние дни, и его правители предпринимали отчаянные попытки хоть как-то поднять авторитет династии. Реальные поступки и действия Федора разительно контрастовали с образом праведного, прославившегося богоугодными делами князя, каким он показан в написанном монахами Житии нового святого.
После смерти Марии Васильевны в 1280 году Федор попытался утвердиться на ярославском престоле, однако настолько не пришелся ко двору жителям Ярославля, что те отдали предпочтение его сыну Михаилу. Тогда Федор Ростиславович отправился в Орду, где у него давно были тесные связи с ханским окружением. Вскоре он становится доверенным лицом великого хана, женится на его перешедшей в православие дочери. По словам составителя Никоновского летописного свода хан удостоил Федора великой чести "стояти пред собой и чашу принимаша от рук его и держаша его три лета", пожаловал своему зятю тридцать (по другим сведениям тридцать шесть) городов во главе с Великим Булгаром. Всего добился Федор Черный, самых вершин власти и "вящей славы", только на родине не хотели принимать ханского ставленника, обагрившего свои руки кровью соотечественников. Лишь после смерти Михаила (около 1290 года) его отец смог с помощью ханских войск занять ярославский престол, "преж бывшая ему от гражан обиды отмстиша царевым повелением".
Оказавшись на Руси, Федор с головой окунулся в межкняжеские усобицы, в которых не гнушался никакими средствами, не единожды наводил на русские земли татарские войска. Он вступил в союз с князем Городнецкого княжества - сыном Александра Невского - Андреем, и в 1293 году вместе с ним привел на Северо-Восточную Русь страшную "Дюденеву рать", сотворившую "пусту" четырнадцати городам. В 1297-1299 годах он с помощью тех же татар пытался утвердиться на своей отчине в Смоленске. Но достичь этого Федору не удалось. Единственная реальная заслуга Федора Ростиславовича перед православной церковью заключалась в необычайной набожности.
С кончиной князя ярославский престол перешел к детям Федора от второго брака с ханской дочерью Анной. Это означало, что в последующих поколениях равномерно сплелись и перемешались генеалогические древа и кровь двух великих династий - Рюриковичей и Чингизидов. Ярославское княжество оставалось целым и неделимым при младшем сыне Федора Давыде. Наибольшего могущества оно достигло при его внуке Василии Давыдовиче, которого русские летописцы прозвали Грозные Очи. Его побаивался даже тесть великий князь московский и владимирский Иван Калита.
К середине XIV века в Северо-Восточной Руси начинает преобладать тенденция к объединению. В связи с этим у ярославских князей оставалось все меньше сил и средств для отстаивания своей независимости. При великом князе Александре Федоровиче Брюхатом княжество в 1436-1467 годах практически потеряло свою политическую самостоятельность.
Однако дробление единой государственной территории, переход мелких удельных владений под руку Москвы начался еще при детях Василия Грозные Очи. От родового ствола князей Ярославских отпочковались линии князей Пенковых, Курбских, Охлябиных, Щетининых и других. Прозвища давались обычно по названиям местности, где располагались уделы.
Ярославские князья, которые успели поменять статус удельных владык на служилых при дворе Великого князя Московского порой достигали весьма значительных высот в феодальной иерархии страны, как, например, Охлябины, Пенковы, Курбские. Но в основном представители правящего ярославского дома так и не смогли в дальнейшем пробиться к вершинам власти через тесную толпу московского боярства, окружившего престол Великого князя. Большинство из них осело в родовых вотчинах Ярославского и Романовского уездов, многие были выведены в другие уезды.
Прямой предок князей Засекиных - второй сын Василия Грозные Очи Глеб Васильевич, который получил от отца удел на левом берегу Волги, в северо-восточном углу Ярославского княжества в бассейне рек Ити и Касти. Перейдя в служивые князья, он потерял все права на великокняжеский престол в Ярославле. Его удел перешел к детям, а от них к старшему внуку Семену Федоровичу Щетине, один из внуков которого Петр Засека стал основоположником старшей ветви князей Засекиных. От младшего брата Семена Федоровича - Ивана Федоровича Засеки - образовались четыре других ветви князей Засекиных.
Иван Федорович перешел на службу к великому князю московскому Василию Темному и будучи воеводой русских полков, в походе на Казань погиб в сражении с казанскими татарами на Арском поле в 1455 году. Он служилый князь московского монарха - потерял права на родовые владения, все его благосостояние всецело зависело от продвижения по службе и расположения великого князя московского.
Сыновья Ивана Федоровича прозывались: Иван Засека - Бородатым Дураком, Дмитрий - Солнцем, Иван Засека - Жировым. Последний сын Давыд Засека остался в истории без прозвища.
Но и "Засека" - по своей сути прозвище. О происхождении его можно только догадываться. Одно несомненно, что здесь прослеживается явная связь с засеченными линиями, которые строились в тогдашних родовых владениях.
Так в середине XV века появляется в русских родословных и разрядных книгах разветвленное древо князей Засекиных. При внимательном просмотре разрядных книг - наиболее подробной и точной росписи русских феодалов по военным и административным службам - создается впечатление, что среди всех прочих дворянских фамилий Засекины встречаются наиболее часто, хотя никто из них не был близок ко двору. Администраторы уездов и городов, воеводы и головы в военных походах, строители крепостей, послы - все они были представителями средних слоев служилого дворянского сословия.
В XVI веке род Засекиных сильно размножился, измельчал и обеднел. Австрийский "цесарский" посол в России Сигизмунд Герберштейн, оставивший после себя одно из наиболее полных описаний Московского государства того времени, лично знал князя Ивана Сосуна из второй ветви Засекиных - главу российского посольства в Великую Германскую империю и писал: тот "был настолько беден, что взял взаймы ... на дорогу платье и колпак".
В эпоху Ивана Грозного российская государственность переживала катаклизмы, борьбы московского царя за установление единоличное самодержавной власти. Иван Грозный разделил страну на свой удел - опричнину - и земщину. Опричники - личное войско и царский двор - стали цепными псами московского государя, основными исполнителями террористической внутренней политики. Родовитейшие семьи страны оказались стертыми с лица земли.
Опричная буря, разметавшая многие боярские и дворянские роды, краем задела и Засекиных. Лишь некоторые из них попали в число опричников. Больше из них было сослано, репрессировано. Однако основная масса осталась в стороне от государева ока и его жестокого внимания.
Строитель волжских городов, заложивший крепости Санчюрск, Самару, Царицын, Саратов является праправнуком Давыда Ивановича Засекина, родоначальника младшей ветви. Князь Давыд с родственниками владел городом Романовым, который они продали жене московского князя Василия Темного. Из шести сыновей Давыда Ивановича четверо погибли в многочисленных войнах и походах конца XV - начала XVI веков: старший Федор Большой - в сражении под Выборгом в 1495 году, трое младших Глеб, Константин и Давыд - в русско-литовском сражении под Оршей в 1514 году.
В конце XV - начале XVI веков завершается создание единого Русского государства. Для того, чтобы закрепить недавно присоединенные земли, создать прочную опору политической линии московских князей, или как их все чаще называли - государей Всея Руси, туда начали переселять дворянство из центральных уездов страны. Большинство младших Засекиных оказалось испомещенным (испоместить - наделить землей за службу) на юго-восточные, пограничные с Московской Русью, земли бывшей Новгородской феодальной республики. Многие из них обрели родину в так называемой Бежецкой пятине, к северо-западу от Твери, в бассейне рек Мологи и Мсты, на бедных, заросших лесами, разрезанных десятками мелких речек и ручьев, заболоченных землях. В этом приграничном краю появились владения сыновей Федора Большого - Василия (деда Григория Осифовича), Александра и Ивана; детей Константина - Михаила и Василия. Многочисленное потомство второго сына Давыда Засекина - Федора Меньшого получило земли в Дмитриевском уезде и служило удельному князю Юрию Дмитриевскому, сыну Ивана III.В XVI веке в описаниях Дмитриева эта земля значилась как "старинная ... вотчина" князей Засекиных.
Дед князя Григория - старший сын Федора Большого - перед смертью разделил свои угодья, деревни и крестьян между детьми Иваном Васильевичем - по прозвищу Гундор - и Осифом Васильевичем. В новгородских писцовых книгах середины XVI века в описаниях Бежецкой пятины дается красноречивая картина "богатств", доставшихся братьям по наследству и нажитых ими. Владения их были феодальными вотчинами лишь по названию. На самом деле они представляли собой небольшие наделы в Слезинской волости, в излучине реки Мологи. Иван Гундор оказался еще сравнительно обеспеченным. Ему принадлежало 6 крохотных деревушек (одна лежала "впусте"); "да пустошь, да починок без пани, а дворов 20, а людей 20, да двор пуст, пашни в поле 58 коробей с полукоробьей, да перелогом 10 коробей, да лесом поросло 10 коробей в дву потому ж, сена 200 копен, а обеж 20 с полуобжею, а сох 7 бес полутрети". Осиф Васильевич с позиций дворянина был практически нищим. За ним в Никольском погосте числилось "деревень живущих 2, да 8 деревень пусты, да пустощь, а дворов 3, а людей 5 человек, да 14 дворов пусты, пашни в поле пол 11 коробья,да перелогом 46 коробей с полукоробьей, да лесом поросло 3 коробья а в дву потому ж, сена 95 копен, в обеж 13 с полуобжею, а сох пол-5".
Новгородские земли в XVI веке переживали глубокий кризис. Деревни большинства феодалов запустели настолько, что в них насчитывались по 2-3 двора, а многие лежали "впусте", жители их или разбежались, или вымерли, пашни заросли лесом и кустарником, не обрабатывались. Среди селений, принадлежавших Осифу Васильевичу, "деревня Токи пуста", "деревни Перетергово и Пугина Нива то жь пуста", "деревня Новинка и Бережок то жь на речке на Заратынке пуста", деревни "селище Хвастово пуста". Какими достатками жил князь Осиф, неизвестно.
В разрядных книгах имя Осифа Засекина не встречается, наверное, потому, что он, видимо, по каким-то причинам был освобожден от военной службы. Других биографических сведений о нем тоже не сохранилось.
Документы того времени очень пунктирно прослеживают генеалогию Засекиных до Григория Осифовича. На нем наши письменные знания о знатном роде обрываются. От него никто не заявляет своего начала из представителей известных дворянских семей XVII - XVIII веков. О его потомках ничего не говорят историки.
Год рождения Григория Засекина неизвестен. Но? Первые упоминания о нем как об "осадном голове" (одно из начальствующих лиц гарнизона крепости во время ее осады) появляются в разрядных книгах в начале 70-х годов XVI века. Поэтому можно предположить, что князь появился на свет в конце 40-х - начале 50-х годов. Впрочем, предположения эти строятся на более или менее прочной основе. В средние века люди взрослели намного быстрее, чем в наше время, о чем можно судить по свидетельствам современников и по тогдашним законам.
Впервые Григорий Осифович должен был явиться на сборы дворян и детей боярских в 15 лет. По государеву указу 1556 года с этого возраста определялась годность молодых дворян к службе, но и записывались в "новики", распределялись по полкам, для каждого устанавливали свой оклад. К 20 - 25 годам ратник из знатной семьи дослуживался до первой знатной должности в русской армии - "головы", начальника какого-то ее подразделения. Исходя из этого, можно датировать время рождения Григория Засекина.
В начальных записях о службе в русской армии он встречается под кличкой Зубок. Видимо это прозвище, Григорий получил еще в детстве, потому что никто из Засекиных такой клички не имел. Можно предположить, что оно было связано в каким-либо физическим недостатком, неправильным прикусом зубов или малым ростом. Хотя, судя по всему, Григорий Осифович был физически крепким мужчиной, не говоря уже о том, что обладал природной сметкой и здравым смыслом. Для того чтобы вести на протяжении 20 - 30 лет беспокойную, полную лишений, кочевую военную жизнь, необходимо было обладать и природным здоровьем, и энергией.
В документах, относящихся к 1580 -1590 годах, отчество Григория Засекина встречается в основном в форме Осипович, трансформируясь из более раннего Осифович. Мы все же решили остановиться на более ранней форме, тем более что имя отца везде употребляется однозначно как Осиф.
ПЕРВЫЕ СЛУЖБЫ.
Не легко давалась дворянам царская служба. Она была связана со многими трудностями и лишениями. Об этом можно судить со слов уже упоминавшегося Сигизмунда Герберштейна. Он находился в дружеских отношениях со многими московскими служилыми людьми, военными и государственными деятелями, был вхож во многие знатные московские семьи и знал о жизни русских феодалов не понаслышке.
В своей книге "Записки о Московии", написанной по возвращению домой, цесарский посол приводит яркое свидетельство того, что представляла собой государева служба: "когда их король или великий князь (имеется в виду литовский) приказывает кому-либо из них (дворян) отправиться с посольством или в какое другое место, то получает в ответ, что де жена больна или лошадь хрома. А у нас не так, - говорят они (русские) смеясь, - если хочешь, чтобы голова была цела, отправляйся по первому приказу".
И все же для небогатого дворянина или сына боярского только одна государева служба могла привести к известному благосостоянию и почестям. Вряд ли для Григория Осифовича с 8 разоренными деревнями, доставшимися ему по наследству от отца, существовала какая-нибудь альтернатива. С пятнадцати лет вся жизнь князя Григория была связана с Разрядным приказом, ведавшим вооруженными силами страны. И все его "службы" должны были отмечаться приказными дьяками в специальных разрядных книгах. До нашего времени сохранилось несколько сотен таких книг, в которых год за годом отмечено распределение дворянского сословия России по полкам, гарнизонам и местностям, участие в войнах и сражениях.
Однако попадали в эти списки не все служилые феодалы, а только те, кто занимал в русской армии пост не ниже "головы" - командира отдельного отряда, численностью в сто и более человек. Для того чтобы продвинуться по служебной лестнице и стать "головой", необходимо было иметь не только иметь соответствующее происхождение - в дворянских отрядах головой мог быть только представитель княжеской фамилии - но и обладать опытом, знаниями, личной храбростью, организаторскими способностями. В 1552 году, например, проводя реформу русской армии в условиях казанского похода, Иван Грозный приказал в каждом полку назначить постоянных голов и сотников из дворян, "искусных ратному делу".
Как продвигался молодой Григорий Засекин от "новика" до боевого командира - головы, неизвестно. Это можно было проследить по "десятням" - спискам воинских людей отдельных районов страны, являвшихся на сборы. Но десятен от второй половины XVI века сохранилось немного, и имя Засекина в них не встречается. По всей видимости, он начинал службу в северо-западном или западном пограничье России, где впоследствии служил головой и младшим воеводой. А первые действия князя в качестве головы связаны с русско-шведской войной 1570-1595 годов.
Война эта до 1580 года протекала довольно вяло, военные сражения происходили эпизодически. Ареной столкновений было русское западное Приладожье и прилегающие к нему территории шведской Финляндии. Центром и основным опорным пунктом русских военных сил в Приладожье являлась крепость Корела. В ней-то с 1574-1575 годов по 1579 год с небольшими перерывами в должности головы, а затем одного из младших воевод нес службу Григорий Осифович. Корела была одной из самых оригинальных крепостей, когда-либо строившихся на пограничных окраинах Московского государства. Ее укрепления располагались на двух островах реки Вуоксы. Один из шведских офицеров, участвовавших в штурме крепости 1580 года свидетельствует, "что едва ли что-нибудь подобное может быть найдено в другой стране, и если король распорядится, чтобы было проведено надлежащее строительство валов и прочего, то эта крепость устоит перед любой силой и ею нельзя будет овладеть никаким штурмом".
Знаменитый шведский полководец Делагарди также писал " ... это место само по себе и природой укреплено так, что его никогда нельзя взять штурмом, а лишь с помощью голода, огня или измены".
По предположению известного русского историка и археолога А. Н. Кирпичникова, в начальный период русско-шведской войны крепость была серьезно перестроена и модернизирована. В это время город делился на три части. "Старая крепость" находилась на наиболее удаленном от берегов острове, и после реставрации превратилась фактически в кремль или детинец. Самый обширный Спасский остров, расположенный между старой крепостью и берегом, был заселен посадскими жителями. Посад защищали наземная периметральная деревянная стена с башнями и платформы-бастионы. Большая часть населения города жила на материке в практически неукрепленном посаде. Перед сторонним взглядом Корела последней трети XVI века представала в виде двух островных крепостей. Для своего времени эта система являлась инженерным новшеством, вызванном дальнейшим развитием артиллерии.
Таким образом, в самом начале своей карьеры Засекин провел несколько лет службы в одной из самых оригинальных, прекрасно укрепленных крепостей страны. Впечатления молодости должны были определить взгляды молодого князя на устройство крепостей, так же как и судьбу Засекина - градостроителя.
Впервые в разрядных книгах по Кореле имя Григория Осифовича Засекина упоминается в 1574-1575 годах. В это время под крепостью
произошло одно из военных столкновений со шведами. Русский гарнизон под руководством Василия Константиновича Кобылина и двух голов - Григория Засекина и его двоюродного брата Ивана Андреевича Засекина-Солнцева нанес поражение шведским войскам. В Москву с сенучем (донесением) о победе был послан Иван Засекин-Солнцев.
Еще год братья служили в Кореле под началом нового воеводы Михаила Андреевича Безнина. В этом году в жизни молодых Засекиных произошли серьезные изменения, связанные с общей политической обстановкой в стране.
В начале 1570-х годов опричнина, введенная Иваном Грозным как институт подавления противников, выполнив свою роль, исчерпала себя. Но опричным режимом не окончились причуды нового царя. В 1575 году Иван Васильевич совершенно неожиданно для всех отказался от престола и посадил на трон вместо себя служилого татарского царевича Симеона Бекбулатовича. Вряд ли кого могли обмануть униженные челобитные бывшего царя новому с такими уничижающими эпитетами, как "холоп твой Ивашка" и т.д. "Царь" Симеон служил подставной фигурой, которую в любой момент можно было отодвинуть в сторону. Так и случилось через полгода в 1575 году, когда Иван Грозный низвел Симеона Бекбулатовича с престола и дал ему в удел города Тверь и Торжок с прилегающими к ним землями. С этого времени многочисленные Засекины, имеющие владения в Бежецкой пятине, становятся служилыми людьми нового удельного князя. С ним, с его дворянским полком они ходили в поход, составляли его двор.
Симеон до конца жизни пользовался доверием Ивана Грозного. Однако вхождение во двор удельного князя традиционно отдаляло того или иного дворянина от окружения великого государя.
Новое назначение ждало братьев Засекиных в 1577 году. Их с повышением переводят в расположенный на невском острове Орешек, будущий шведский Нотебург. В разрядных книгах о князьях теперь говориться, что они "на вылазке воеводы в походы ходить", то есть в отличие от осадных должны были действовать, как правило, вне стен крепости. Как и Корела, Орешек, по мнению современников, был практически неприступен. Один из очевидцев так описывал крепость: "Страшно воистину и посмотреть, не токмо приступ сотворити к крепости сей, отвсюду жестокими бистринами невскими окруженной".
Однако князя Григория ждала на новом месте отнюдь не спокойная жизнь за мощными крепостными стенами. В течение всего средневековья Орешек занимал ключевое место на северо-западных окраинах страны, являлся "горячей точкой" Северной Европы. Воеводам "на вылазке" в условиях Ливонской войны приходилось то и дело вступать в столкновения с противником.
Серьезной школой для молодого воеводы стало участие в ливонском походе 1577 года. В Ливонию вступила огромная русская армия. Множество городов и замков сдалось на милость победителей, не оказав сопротивления. Шествие войск было поистине триумфальным и казалось, что конечная цель войны, длившейся долгие годы, наконец-то будет достигнута. Ставку на окончательную победу по всей вероятности делало и русское правительство. Возглавлял поход сам Иван Грозный, вместе с ним со своими полками и дворами были его сын царевич Иван Иванович и удельный тверской князь Семен Бекбулатович. Сбор всей армии намечался в начале мая в Новгороде, и уже 3 мая Иван Васильевич произвел смотр "корпуса" Симеона Бекбулатовича. Пространные редакции разрядных книг сохранили подробное описание двора удельного князя. В составе двора поразительно много Засекиных - "у саадака" (колчана), у второго "саадака", "у щита", "у копий" и т.д. Видимо те Засекины, что были поселены на территории Бежецкой пятины, составили значительную часть двора удельного князя. Среди прочих Засекиных Григорий Осифович значился при Симеоне "у копия".
В середине июня армия выступила из Новгорода в Псков, находившийся в непосредственной близости от театра военных действий. Поход вылился во множество мелких стычек, осад небольших городков и крепостей. Крупного решающего сражения не случилось, да и не могло произойти, поскольку Ливонский орден развалился, а Речь Посполитная и Швеция пока не были готовы к активным военным действиям.
Какое участие принимал молодой Засекин в этих столкновениях, неизвестно, по всей вероятности, не самое активное, потому что дворяне свиты в сражениях и осадах участвовали редко. В захваченные у ливонцев города и крепости назначались русские воеводы, становились гарнизоны. Осенью 1577 года в один из таких городов - Трикатен - на короткий срок были назначены младшими воеводами И.А.Засекин-Солнцев и Григорий Засекин. В разрядной книге так говорится обо всей этой службе "… в Трекрате Никита Тимофеевич Бутурлин да Алексей Юшков; в остроге царя Симеона боярин Григорий Никитич Борисов; да на выласке быть князь Иван да Князь Григорей Засекины". Вновь двоюродные братья попадают под начало боярина Борисова.
По-видимому, в Трикатене Засекины оказались волей случая, так как в штурме крепости они не участвовали. Захват городка совершился самым тривиальным образом. После взятия важной крепости Венден Иван Грозный направил к начальникам гарнизона Трикатена полякам Я.Бычковскому и Щ.Малиновскому грамоту с требованием отворить ворота города, за что обещал отпустить их с женами и детьми "безо всякие зацепки". 10 сентября под город был послан Федор Пучок Молвянинов с сотней людей и "литва и немцы Пучка Молвянинова впустили в город". Молвянинова вскоре отозвали, а в Трикатен назначили новых воевод.
Период легких побед в Ливонии длился недолго. После ухода основных сил русской армии крепости одна за другой начали снова переходить в руки поляков и шведов. Однако братья Засекины не испытали горечи поражений и плена. После недолгого пребывании в Трикатене их снова перевели в Корелу, под начало главных воевод Аталыка Квашина и Федора Ададурова. Меж тем обстановка в русском Приладожье все более накалялась. Шведские отряды хозяйничали на западных окраинах уезда, грабили и жгли селения, уводили в плен жителей. Один из шведских военачальников получил от своего начальства "руководство к действию", пройти, "причиняя неприятелю наибольший вред и урон, грабя и сжигая все, что можно".
Ситуация на северо-западных границах России становилась тревожной, но братьям Засекиным вновь повезло. Правительство Ивана Грозного решило предупредить начавшиеся в Речи Посполитной приготовления к большому походу против России и нанести упреждающий удар по польским владениям в Ливонии. Период междуусобиц и борьбы за престол в Польше закончился. Сейм выбрал нового короля - выдающегося военного и политического деятеля того времени Стефана Батория. С его именем связаны наивысшие успехи Польши в Ливонской войне, начало которым положила летне-осенняя кампания 1579 года.
7 июля 1579 года русские части под командованием бывшего корельского воеводы М.А.Безнина двинулись в разведочный поход за Двину. Начало похода было успешным, армия одержала первые победы и с вестью о них с "сенучем" послали младшего воеводу Григория Осифовича Засекинa. Москве в это тяжелое время были необходимы даже небольшие частные успехи, и поэтому всех участников похода наградили. Однако вскоре к правительству пришли известия о неудачах под Подоцком, и полкам Безнина приказали повернуть назад в Россию.
На этом заканчиваются службы Засекиных на северо-западных границах. Братьев отправляют на юг, к Дикому Полю, что спасло их от крупных неприятностей, а возможно от гибели.
Перелом в русско-шведской войне в Приладожье наступил в 1580 году и связан с именем крупного шведского полководца графа Делагарди. В сентябре он с армией в 7000 человек двинулся из Финляндии в Россию, 26 сентября подошел к Кореле (шведское название Кексгольм). Не дожидаясь запоздалых финских кнехтов, Делагарди приказал строить плоты, перевез отряды на Спасский остров, возвел шанцы и окружил город со всех сторон. Подготовительные осадные работы длились около недели. 3 ноября после подхода подкреплений Делагарди отдал приказ о решительном штурме. Батареи открыли огонь раскаленными ядрами по деревянным укреплениям, в городе вспыхнули пожары, и 5 ноября, казалось бы неприступная крепость сдалась.
 

Источник: "Об истории Самары"